В первую секунду Постников недовольно подумал, что это, должно быть, его судьба в новом мире – встречать разнообразные людские пары. На этот раз не «М + Ж», а двух мужчин. В следующий момент Алексей понял, что встретил не он, а его, и проникся сутью происходящего. Несмотря на промозглую сырость, Постникова бросило в жар.
То была полиция, хотя… если здесь все еще был СССР, то, наверное, правильнее говорить «милиция». В пользу этого говорили маленькие золотые буквы «м» на фуражках и бронежилетах. По форме буквы походили на указатели метро в мире Алексея. Синие, вполне традиционной окраски кители чуть бликовали и лоснились специфической гладкостью, показывая, что пошиты отнюдь не из обычной материи. Бронежилеты больше походили на доспехи-«бармицы» с реконструкторских сборищ – комбинация небольших прямоугольных пластин и чего-то, больше всего похожего на кольчужное полотно из многоугольных и мелкозубчатых звеньев. Разгрузки как таковой не было, все карманы и держатели были словно вшиты в эту шестеренчатую кольчугу. Беглый взгляд Постникова опознал в снаряжении большой фонарик на пружинной подвеске, сложенный респиратор в полупрозрачном кармане и рацию (или что-то, больше всего похожее на рацию, вполне возможно, то было нечто совершенно иное). На очень широких поясах, частично прикрывавших живот, висело по две кобуры, опять же полупрозрачных. Одна с тяжелым пистолетом вроде Стечкина. В другой торчала странная хрень, похожая одновременно и на водяной пистолет, и на укороченную дрель. Хрень мигала несколькими бледно-синими лампочками и выглядела совсем не мирно.
Ноги «полиционеров» прикрывались по всей длине, от паха до стопы, сочлененными пластинами, напоминавшими детали рыцарских доспехов, только более легкими и технологичными на вид. Матовая пластмассовая поверхность защиты была то ли шероховатой, то ли перфорированной множеством мелких отверстий. На руках вполне обычные перчатки типа страйкбольных, только армирующие накладки чуть больше обычного. У одного из стражей порядка на голове синела фуражка-кепи, а глаза скрывались под широкими черными очками в виде сплошной фигурной полосы. Лицо второго было открыто, а фуражка сдвинута на затылок. С точки зрения Постникова смотрелось это слишком фривольно и «не по-форменному», но должно быть так здесь было принято. Оба стража порядка казались очень молодыми, едва-едва за двадцать. Но кто его знает, сколько им было на самом деле…
«Ливрейный» отвернулся, разом утратив интерес к происходящему в целом и к Постникову в частности. Несколько мгновений Алексей и «полиционеры» внимательно смотрели друг на друга. Точнее глядели беглец и тот страж, у которого лицо было открыто. Его коллега пялился в неопределенном направлении пустыми провалами очков. Милиция вроде чего-то ждала от Алексея, но тот никак не мог сообразить, чего именно. Постников никогда не сталкивался с проверкой документов и не имел проблем с правоохранителями, кроме того устал и изнывал от жажды, поэтому попросту «завис», стараясь понять, что делать дальше. В тот момент, когда он решил просто поздороваться, очевидно истек некий лимит времени, отпущенный милицией на реакцию.
Очкастый вытянул руку и коснулся плеча Постникова, вроде и не очень быстро, но Алексей все равно не успел ничего сделать. Что-то затрещало, пронзительно и противно, полыхнула синяя искра. Судорога скрутила беглеца винтом, в мышцы и кости впились миллионы острых иголок и начали методично рвать на части каждую клеточку. Постников свалился на тротуар, содрогаясь в неконтролируемых, мучительных спазмах. Его деловито отпинали чуть подальше от входа в «Провиант», видимо, чтобы не мешал прохожим. Те вообще не обращали внимания на происходящее, видимо это было в порядке вещей.
- Кто ж тебе ягу такую ставил… - пробилось сквозь шум в ушах. Постников почувствовал, как ему быстро и умело обшаривают карманы.
- Каменный век, кубический дефект…
Шок понемногу отступал, но по мышцам разливалась ледяная тяжесть, сильно болел желудок. Повязка с глазного протеза слетела, и в голове у Постникова снова начались шизофренические видения, совмещенные из натурального и цифрового изображений. Кое-как он сфокусировался и понял, что «полиционеры» рассматривают аусвайс, то есть справку «Главного комитета химико-металлургических производств (ГК ХМП)». Точнее один рассматривал, а другой, тот, что ударил Постникова током, делал странные пассы левой рукой, будто печатал на невидимой клавиатуре.
- Все верно, - негромко произнес очкастый, обратив на Алексея гладкое стекло, но обращаясь явно не к упавшему. Только теперь, глядя снизу-вверх, Постников увидел, что у очков нет дужек. Как и у рыжей девчонки, линза держалась сама собой, будто приклеенная к лицу.
- Чего тебя в центр то понесло, негра дикая? – со вздохом вопросил его напарник, видимо старший по званию, неспешно складывая справку вчетверо. Спрашивал он беззлобно, скорее устало и с легкой иронией. – С городскими ментами не встречался, что ли? А если бы не на Эм-Вэ нарвался? В кутузке никогда не бывал?
«С городскими» … в голове у Постникова шумело, но мысли худо-бедно выстраивались. Значит это – какие-то не городские милиционеры. И похоже в этом ему повезло… Хотя, как и в чем повезло – непонятно. Все тело болело, пальцы все еще подергивались мелким тремором. Кто такие «Эм-Вэ»?..
- Твое счастье, что конец месяца, - вздохнул милиционер. – План по штрафам надо закрывать. Отмерь нал и уноси копыта.
- Н-нал… - выдохнул Постников, пытаясь залезть в карман непослушными пальцами.
- Дегра мелкая, - снова вздохнул страж порядка, беззлобно пиная лежащего, скорее просто подталкивая для порядка. Очкастый шевельнул пальцами, будто разминая суставы перчатки, той самой, «электрической». Это придало Алексею энтузиазма.
А дальше произошло нечто поразительное. Постников был готов, что сейчас придется расстаться со всей наличностью и старательно выскреб из карманов все, чтобы не усугублять. Но товарищи милиционеры забрали ровно пять рублей, небрежно кинув оштрафованному остальное обратно. Старший взял фонарик, похожий на дубинку, и Постников обреченно прикрыл глаз, ожидая финального вразумления. Громко щелкнуло, яркая вспышка ударила по глазу даже сквозь плотно сомкнутые веки. Что-то ужалило в шею сбоку, чуть ниже челюсти. На этом все закончилось.
Алексей несмело приоткрыл глаз. Шея болела.
- Свободен, чучело, - напутствовал милиционер, возвращая дубинку в держатель. – В следующий раз загоню в клетку, отправишься к докам.
Стражи порядка мгновенно потеряли интерес к беглецу и повернулись, готовые отправиться восвояси.
- Господа поли… товарищи милиционеры! – неожиданно для самого себя воззвал Постников, потирая зудящую шею.
- Чего тебе? – удивленно вопросил старший.
- А куда мне лучше отправиться? – спросил чуть приободрившийся Алексей. – Я здесь совсем новый…
- С югов, что ли? – понимающе кивнул милиционер. – За лучшей долей махнул?
- Ну … да… - неопределенно согласился Постников, переходя из полулежащего состояния в полусидящее.
Охранители переглянулись и как по команде хмыкнули.
- Двигай за нами, - сказал очкастый низким басом.
- Счастливый у тебя сегодня день, - хохотнул старший. – На дядьстеп наткнулся. А мог бы и на городских.
Алексей еще раз сделал пометку насчет того, что скорее всего милиция здесь двух видов (самое меньшее) и неким «городским» лучше не попадаться. Ему хотелось продолжить расспросы, но мышцы все еще тянуло статочной болью, и беглец счел за лучшее не искушать судьбу.
Сколько Постников плелся за милицией, он не смог бы определить при всем желании. То же самое относилось к проделанному пути. Переходы, тротуары, подъемы, эскалаторы… Пара в синей форме ориентировалась вполне свободно и целеустремленно шагала по некоему своему маршруту, ничуть не беспокоясь, успевает ли за ними оштрафованный оборванец. Поэтому оборванцу приходилось поспешать.
- Теперь в ту вагонку и до конечной, - напутствовал его милиционер, указывая направление. – Она бесплатная еще три дня. Там и крутись, чего-нибудь да найдешь.
- Не суйся в центр, - вполне доброжелательно прогудел басистый очкарик. – Пока дакумент не выправишь с доходом. А то под принудительную вербовку попадешь, худо будет.
Он именно так и сказал – «дакумент» с четко выраженным «а» и ударением на «у», оставив Постникова недоумевать, что это было – особенность говора или жаргонизм, определяющий вполне определенную разновидность документа.
- Спасибо, - тихо сказал Алексей в сторону удалявшимся «синим», думая, стоили ли полученные уроки пяти рублей. Но милиционеры явно уже забыли про него и не обратили на благодарность ни малейшего внимания.
«Вагонкой» оказался монорельс, похожий на уже виденные Постниковым трамваи в направляющих желобах. Только здесь короткие составы оказались подвешены под широким рельсом, похожим на здоровенный швеллер и вообще казались довольно разбитыми и древними. Как будто вагоны метро достали из-под земли и перевернули колесами вверх. Судя по всему, Алексей оказался то ли на конечной, то ли на стартовой станции, ведущей … куда-то. Постников счел за лучшее последовать совету местной полиции и проехать «вагонкой» в это самое «куда-нибудь». Тем более, что перспективы утолить голод и жажду в «центре» становились все более эфемерными.
В воздухе повисла туманная морось, крупные капли поминутно срывались за шиворот. Окружающий свет, вынужденный пробиваться через влажный туман, не столько поблек, сколько чуть «замылился». Краски смешались, как на палитре безумного художника, утратили резкую остроту.
- Город тьмы и дождя, - пробормотал себе под нос Алексей, скрещивая руки на груди, стараясь сохранить хоть частичку тепла.
Переход в вагончик оказался похожим на посадку в фуникулер на Домбае – Алексей как-то побывал там с друзьями, прокатившись на лыжах с одной из высочайших вершин Северного Кавказа. Ветер завывал меж ферм, перекрывая даже шум города и машин, железо натужно скрипело, «вагонка» ощутимо раскачивалась. Людей в этом транспорте оказалось на удивление мало, зато все они походили на самого Постникова. Этакие «деклассированные элементы», плохо одетые, с одинаковыми помятыми серыми лицами и опущенными глазами. Впрочем, у ближайшего соседа Постникова глаз не было. Вместо них в глазницах шевелились странные уродливые штуковины, похожие на фасетчатые «стебельки», как у краба. В сочетании с рваной шерстяной шапочкой и недельной щетиной это смотрелось особенно неприятно.
Вагончик довольно быстро катил вперед, трясясь и громыхая на стыках рельсов. Остановки шли довольно часто, но люди главным образом выходили, входило совсем мало. Самая грязная и оборванная публика оставалась напоследок. Постников прислонился к стене и посмотрел на собственное отражение в мутном стекле, под тусклым светом единственного красного плафона. Впервые за много дней он глянул на себя со стороны. Из стеклянной глубины на Алексея затравленно косился измученный человек с болезненно заостренными чертами и коротким ежиком стриженых волос. Вместо правого глаза у него чернела скрытая в орбите сфера с мигающим синим огоньком. Под челюстью светилась флюоресцирующая метка – короткий цифробуквенный ряд и ниже ярко-красное «ОПЛ.». Похоже, так выглядела местная квитанция об оплате штрафа.
Трамвай трясся в каком-то мирном, успокаивающем ритме, и Алексей почувствовал, что он невероятно, немыслимо устал. Слишком много впечатлений событий, людей и приключений. Слишком много…
Спать.
Спать…
_______________________________________
Вот я и вернулся в нормальный рабочий ритм по 10.000 знаков в день. А завтра соответственно будут местный храм и промальп.